Армения подошла к редкому историческому моменту, когда выбор в энергетике превращается в выбор стратегический и политический. После 2022 года, на фоне войны в Украине и охлаждения отношений с Москвой, Ереван вынужден пересматривать свою модель зависимости от единственного поставщика.

Однако именно 2025 год стал поворотным: новая глобальная политика США, давление на покупателей российских энергоресурсов, обострение региональных рисков и внутренние скандалы в энергосекторе поставили Армению перед дилеммой, от которой зависит будущее государства. 

Армения оказалась в классической ловушке малого государства. Запад требует дистанции от России — экономические возможности такой дистанции предложить не может.

В 2024 году страна закупила 2,37 млрд кубометров газа — практически весь объём от единственного поставщика. «Газпром Армения» контролирует всю систему: от импорта до распределения.

Технические альтернативы существуют, но требуют миллиардных инвестиций. Экономических стимулов — нет.

«Речь не идет о том, чтобы оторваться от какой-либо страны. Энергетический сектор — это не только энергетика как таковая; он тесно связан как с политикой, так и с экономикой. Без энергетической диверсификации невозможно обеспечить ни экономическую, ни политическую диверсификацию», — подчеркивает экономист Сос Хачикян. «То есть вопрос не в то м, возможно ли диверсифицировать только энергетику. Если мы считаем, что это невозможно, значит, ни одну сферу невозможно диверсифицировать, и мы столкнемся с серьезными проблемами. Снижение зависимости от газа необходимо — независимо от того, идет ли речь об иранском, туркменском или российском газе. Если энергетическая система слишком сильно зависит от газа, она становится уязвимой».

17 ноября 2025 года КРОУ приняла беспрецедентное решение: прекратить лицензию «Электрических сетей Армении» (ЭСА) — крупнейшей энергокомпании страны, принадлежащей группе российского миллиардера Самвела Карапетяна, по следующим причинам:

• взлом системы учёта и исчезновение данных за 7 лет;
• недостоверные отчёты о потерях и отключениях;
• предоставление группой «Ташир» финансовых гарантий своим же компаниям за счёт ЭСА.

Временный управляющий заявил о массовых нарушениях. По словам премьера Никола Пашиняна, ЭСА «не останется в собственности "Ташир"» — компанию ждёт фактическая национализация.

Ситуация приобрела политический оттенок, когда в июле 2025 года Самвелу Карапетяну предъявили обвинения в призывах к насилию и подрыву конституционного строя. Он был арестован и подал иск в международный арбитраж.

Следует отметить, что переговоры о строительстве новой АЭС идут одновременно с Россией, США, Китаем и Южной Кореей.

США предлагают малые модульные реакторы (SMR). В 2025 году Армения начала переговоры о «Соглашении 123» — правовой базе для обмена атомными технологиями с США.

«Они не дорогие. Напротив, намного доступнее традиционных АЭС», — отмечает экономист Сос Хачикян о малых модульных реакторах. «Если в 2036 году Мецамор будет выведен из эксплуатации (он обеспечивает 30% энергосистемы), новая мощность необходима в любом случае», — подчеркивает Хачикян. «Размещение модульных АЭС в Сюникской области вместе с производствами микросхем и ИИ (по соглашениям с США) создаст целостную систему».

«Потребление электроэнергии в Армении колеблется от 600 до 1200 МВт, в среднем около 900 МВт. Это автоматически исключает крупные реакторы типа AP1000 (Westinghouse), ВВЭР-1200 (Росатом) или китайские модели мощностью свыше 1000 МВт. Проект NuScale оказался экономически неоправданно дорогим», — отмечает профессор физики-эксперт по ядерной безопасности Арег Данагулян.

Российская сторона продвигает собственные SMR и модернизацию действующей Мецаморской АЭС. На встрече с Путиным в сентябре 2025 года Пашинян подтвердил активный диалог с «Росатомом».

«В 2021 году России перевели $500 млн за вооружение — где это оружие? Откуда уверенность, что не произойдет то же самое с проектом на $5 млрд?», — задается вопросом Арег Данагулян.
По словам эксперта, российский ВВЭР-1200 слишком мощный для армянской энергосистемы. Четыре турецких ВВЭР-1200 строились до 2022 года, до санкций. «Сейчас россиянам трудно производить танки Т-72, не говоря о строительстве реакторов в Армении», — отмечает Данагулян. К тому же с Westinghouse или GE-Hitachi можно судиться в американских и лондонских судах, с «Росатомом» такой механизм отсутствует. «Сделка с Россией или Китаем перечеркнет все, что Армения построила в отношениях с Западом, оставив страну в одиночестве лицом к лицу с Турцией и Азербайджаном», — предупреждает эксперт.

Бывший президент Кочарян саркастически отметил, что единственный работающий SMR в мире — российский «Академик Ломоносов», а все остальные разговоры — «атмосфера и антураж». Выбор по-прежнему не сделан.

«Может ли проект стоимостью $3-5 млрд (25% ВВП Армении), рассчитанный на 80 лет, быть неполитическим? Конечно, нет», — подчеркивает Данагулян. США заинтересованы помочь Армении выйти из российской орбиты, но не попасть в китайскую.
По словам профессора, сотрудничество с США нужно перевести из абстрактной плоскости в практическую, чтобы оно включало реальные экономические и бизнес-отношения. «Это крайне важно, если Армения хочет в будущем рассчитывать на политическую или даже безопасностную поддержку со стороны США. Реализация проекта свяжет страну с крупными американскими корпорациями, которые станут лоббировать интересы Еревана в Вашингтоне. Как сегодня Shell лоббирует интересы Азербайджана, так и американские ядерные компании смогут лоббировать интересы Армении», — отмечает эксперт.

Армения и Иран реализуют уникальную бартерную схему: газ в обмен на электроэнергию. Соглашение продлено до 2030 года, а в 2024 году объёмы выросли в разы.

«По запасам природного газа Иран занимает второе место в мире, однако Армения импортирует очень небольшие объемы», — отмечает иранист Эмма Бегиджанян. Потенциал есть, но цена должна быть сопоставима с российским газом.
Турция, несмотря на санкции, продолжает покупать газ у Ирана в гораздо больших объемах, чем Армения. «Россия не позволила построить более крупный трубопровод, который позволил бы увеличить импорт иранского газа. При этом санкции не запрещают Ирану экспортировать газ. Если Армения увеличит объемы импорта из Ирана, Запад поддержит этот шаг, поскольку заинтересован в сокращении зависимости от России», — подчеркивает Бегиджанян.

Однако на горизонте возник новый фактор — «Дорога Трампа» (TRIPP) в Сюнике, которую США и Азербайджан обсуждают с Арменией. В Тегеране опасаются, что проект может осложнить доступ Ирана к Армении и создать американское присутствие у границы.

Технические ограничения и сезонность также остаются проблемой: летом Армения экспортирует в Иран больше, чем может получить зимой.

На фоне газовой зависимости солнечная энергетика стала единственной сферой, где Армения демонстрирует настоящий прогресс. Но этого недостаточно для кардинальной диверсификации.

Эколог Назели Варданян, директор НПО «Леса Армении», приветствует рост солнечной энергетики, но с осторожностью: «Солнечные панели устанавливаются не на горных склонах, а на сельскохозяйственных пахотных землях, поскольку это дешевле. Остается открытым вопрос утилизации панелей и аккумуляторов — об этом никто не говорит, хотя завтра это станет серьезной проблемой».
«В 2024 году малые ГЭС обеспечили 22% выработки, но из-за чрезмерного строительства некоторые реки просто высохли. На реке Ехегис построено 13 ГЭС — самой реки фактически не осталось», — предупреждает Варданян. Применяли российские модельные проекты, не учитывая, что армянские водные ресурсы несопоставимы с российскими.
«Стратегические объекты страны не должны находиться под иностранным управлением, но если страна отказывается от российского газа или закрывает старую АЭС, то должна понимать, как будет жить дальше и почему нужно отказываться сразу, если можно использовать два источника параллельно», — подчеркивает эколог.

«Европейские институты финансируют программы повышения энергоэффективности и исследования в области водородной энергетики. Европейский союз активно поддерживает исследования и инновации в сфере энергетики — чего гораздо меньше в России или Иране. Армения должна рассматривать сотрудничество не только с точки зрения энергоресурсов, но и технологий и инноваций», — отмечает Сос Хачикян.

Три пути Армении: что реально возможно?

1. Минималистский — «косметические изменения», вероятность на 50%:

• зависимость от российского газа сохраняется;
• ВИЭ растут до 15–20%;
• Мецаморская АЭС работает до 2036 года;
• новая станция откладывается.

2. Прагматический — «многовекторная стабильность», вероятность на 35%:

• доля российского газа падает до 60–70%;
• растёт импорт из Ирана;
• ВИЭ — до 20–25%;
• новая АЭС — по западной технологии, но с российским участием или финансированием;
• появляются новые трансграничные связи с Ираном и Грузией.

3. Максималистский — «геополитический разворот», вероятность на 15%:

• отказ от российского газа;
• ставка на иранский газ и ВИЭ;
• строительство SMR из США или Южной Кореи;
• интеграция в европейский рынок;
• закрытие Мецамора.

Решение о строительстве новой АЭС — обещанное в течение «года-двух» — станет главным индикатором курса. Пока же Ереван пытается пройти по энергетическому канату, удерживая равновесие между Москвой, Вашингтоном, Тегераном и Брюсселем — и надеясь, что ветер геополитики не сорвёт его вниз.

Журналист,

Марине Харатян

#АРМЕНИЯ

17.11.2025 08:18